Возвращаюсь. Откуда-то возвращаюсь. Не помню, откуда. Возвращаюсь домой. Захожу в подъезд. Темный подъезд. Лампа
перегорела. Сзади бьет
столб света из приоткрытой двери. Дверь закрывается.
Темно.
Потом глаза привыкают. Вижу ступеньки. Бреду к ним, держась за перила.
Ставлю ногу. Чувствую холодную опору. Иду
выше. Шаги гулко отдаются в
пространстве. Будто иду не я. Будто кто-то идет, а каблуки большие, с железными набойками. У меня нет таких набоек. Откуда звук?
В ОЖИДАНИИ ЗОЛОТА
Поеживаясь, взбегаю на площадку. Может,
юркнуть в лифт? Нажимаю кнопку, жму изо
всей силы, вдавливаю. Ничего не
происходит. Лифта нет. Нет характерного щелчка и гула, когда лифт начинает движение. Все замерло. Тишина. Лишь слабый скрип песчинок под подошвой. Смотрю на свои ноги. Они неподвижны. Значит,I
звук откуда-то. Лифта нет. Тороплю его: давай-давай. Внутри дрожание. Вдруг мысль режет: нельзя
в лифте. Не раздумывая, нельзя или нет, бросаюсь наверх. Последний
марш перед дверью квартиры. Еще чуть-чуть. То
ли силы на исходе, то ли не пойму что, но ступеньки не хотят бежать
мне навстречу. Не могу дойти до двери. Что
со мной? Вся будто и вате. Усилием прорываю невидимый кокон. Вставляю ключ в замок. Не могу попасть в дырочку. Судорожно толкаю ключ:
не лезет. Чую всем существом: сзади что-то придвигается. Ужас морозит шею. Не
повернуть головы. Ну же, ну! Наконец ключ попадает.
Распахиваю дверь. Останавливаюсь как вкопанная. Пальто в прихожей лежит на
полу. Стойка с обувью опрокинута. Перешагиваю, осторожно заглядываю за угол. Двигаюсь медленно. Комната
выплывает перед взором. На середине — куча
белья: рубахи, платья, валяются ящики из серванта. Беззвучно, безмолвно
кричу. Кажется, что кричу. Шевелю беззвучно губами. Задыхаюсь как рыба
на суше. Стол сдвинут с места. На столе
медная тарелка. Смотрю на нее. Вспоминаю, что-то лежало на тарелке.
Что? Сейчас это не лежит. Но что-то было. Что, не могу понять. Как отрезало
от прошлого. Знаю, что лежало. Смотрю в
пустоту тарелки. Но самая страшная пустота
разрывается позади. В комнате кто-то. Шея одеревенела. Надо повернуться. Скорее. Или все, будет поздно.
Но глупая мысль перебивает: не поворачивайся.
Не оглядывайся, не смей. Это спасение, не смотри назад. Так тебя не заметят. Тебя тут нет. Просто нет. Надо закрыть
глаза, спрятаться. Надо заснуть, и тебя не заметят. Закрываю глаза,
но веки прозрачны. Вижу сквозь них. Крепче
их сжимаю, зажмуриваюсь — помогает. Открываю глаза. Яркий свет бьет в
окно. Горячая волна счастья: Фу. Да
это сон. Страх исчезает,
проваливается, как вода в воронку. Сон сжимается в шарик, прячется в глубине, которая и не во
мне, а где-то далеко-далеко. Слава Богу, сон и ничего больше. Ничего. Одеваюсь, убегаю на работу.
Возвращаюсь с работы.
Подхожу к подъезду. Екает сердце.
Открываю дверь. Все как обычно. Горит свет. Быстро приходит лифт. Никакого страха. Ключ быстро находит путь.
Открывается дверь. Ничего, все в
порядке.
Через две недели сон повторяется. Темный подъезд. Звуки шагов.
Скрип песка. Отсутствие лифта. В прихожей, та же груда одежды. Разбросанная
обувь. Белые туфли соединились
носами. В комнате перевернутые
ящики. На столе пустая медная тарелка.
Просыпаюсь с облегчением.
Ничего не происходит
ни в этот день, ни в последующий. Ни через неделю. Ничего не происходит,
кроме сна. Сон приходит через месяц. Потом через неделю. Потом его долго нет. Я забываю. Проходит
год. Наступает другой. Сон
возвращается. В тех же деталях. Его посещение становится регулярным: раз в
месяц. Ложась в кровать, трепещу от
ожидания. Но сон не приходит. Он является, когда не ждешь.
Говорю родителям: «Может, дверь железную поставить?» «Глупости, — отвечает отец. — Воровать
у нас нечего. Ни денег, ни золота».
Золото появилось. Дела на работе пошли хорошо. Я стала выезжать и прикупила себе золотых украшений. К этому моменту сон снился уже два года.
В пятницу родители уехaли за город. Я должна была вернуться поздно и не надела украшений. Утром перед работой
я сняла все кольца, цепочку и серьги и положила
на тарелку, где лежало еще несколько вещей.
Возвращаюсь с работы вечером. Дверь подъезда хорошо освещена. Я открыла ее и погрузилась во
тьму, только столб желтого света сзади. Это был не сон. Я остановилась. Глаза привыкали к темноте. Я
нащупала ими ступеньки, шагнула к ним. Страх наезжал курьерским
поездом. Гулкие шаги доносились сверху. Я
замерла возле лифта. Я жала на кнопку. Лифт молчал. Глупая,
они в лифте. Нельзя в лифт. Бегу наверх. Лифт ожил, пошел вниз. Вот дверь квартиры. Сердце колотится на весь
подъезд. Не могу попасть в скважину.
Скорее: отсюда — туда. Меня тут нет. Нет. Но ключ не находит вход. Наконец дверь распахивается. Как удар. Ноги
подкашиваются. В ладонях липкость. На полу груда одежды. Раскиданная
обувь. Белые туфли сошлись носами.
Прохожу в комнату Разбросанные
вещи. Ящики из серванта. Взгляд еще не дошел до стола, но я знала, что там
стоит тарелка, на которой лежало
все мое золото. Я подошла: тарелка была пуста. Они не взяли ничего, кроме того, что было на ней. Да еще пропал
автоответчик. Вот и все. Нет, не все. Чувствовала горячий, противный запах.
Ударило в живот: они только что
ушли. Они ехали в лифте, куда я не
могла войти во сне. Но могла бы попасть наяву.
Треугольно-островное образование на линии судьбы трактуется как квартирная кража в прошлом и предрасположенность таковой в будущем. Рис. 3—4. линия судьбы - синий, составная фигура - зеленый. Справа от линии судьбы наблюдается крестообразный рисунок, выражающий легкие нарушения системы самосохранения. Рис 3—4. красный. При легких нарушениях опасности для жизни нет. Владимир Финогеев
|